Тема: «Синтаксис текста»

 

1. Текст как синтаксическая единица

 

Текст (от лат. textus – ткань, сплетение, соединение) – объединенная смысловой связью последовательность знаковых единиц, основными свойствами которых являються связность и цельность. В семиотике под текстом понимается осмысленная последовательность любых знаков, любая форма коммуникации, в т. ч. обряд, танец, ритуал и т. п. В языкознании текст – это последовательность вербальных (словесных) знаков. Правильность построения вербального текста (устного и письменного) связана с соответствием требованию текстуальности – внешней связности, внутренней осмысленности, возможности своевременного восприятия, осуществления необходимых условий коммуникации. Для текста существенным является вопрос о его идентичности, о так называемой канонической форме, исследуемой особой отраслью филологии – текстологией. Языкознание исследует особые средства, обеспечивающие смысловые установки, передаваемые в тексте: лексические средства (частицы, вводные слова, местоимения и др.), тектонические средства (изменение порядка слов в зависимости от текстовой установки), интонационные средства (для звуковых текстов), особые графические средства – подчеркивания, шрифтовые выделения, пунктуация – для письменных текстов. Правильность воприятия текста обеспечивается не только языковыми единицами и их соединением, но и необходимыми фоновыми знаниями, поэтому восприятие текста связывается с пресуппозициями.

Вопрос о месте текста в синтаксисе возникает в 70 – 80-е гг. XX в. Э. Бенвенист определил верхней границей лингвистического анализа предложение. В соответствии с такой позицией изучение текста относят, в терминологии Р. Барта, к транслингвистике. Близкий подход к проблеме продемонстрировали Ф. Данеш, М.И. Откупщикова, В.А. Звегинцев.

В.Г. Адмони подчеркивал, что, с одной стороны, сфера грамматики и сфера текста принципиально раздельны, так как «в тексте отсутствует то предикативное отношение, которое составляет основу структуры предложения»; с другой стороны, он определял грамматику текста как раздел, изучающий поведение таких грамматических единств, как сверхфразовое единство (СФЕ) и абзацы. 

Н.А. Николина, напротив, определяет текст как единицу язы­ка и речи, включенную в систему синтаксических единиц наря­ду со словосочетанием, простым и сложным предложением и ССЦ.

При всей дискуссионности статуса текста в уровневой системе языка большинство лингвистов характеризует его как единицу речи. 

И.Р.Гальперин в 1981 г. в своей работе «Текст как объект лингвистических исследований» определил 9 при­знаков текста: 1) информативность, 2) членимость, 3) когезию (внутритекстовые связи), 4) континуум, 5) автосемантию отрезков текста, 6) ретроспекцию и проспекцию, 7) модальность, 8) инте­грацию и 9) завершенность текста. Но данный набор признаков не является бесспорным. Так, Е.С. Кубрякова, оценивая перечис­ленные признаки текста, поставила под сомнение такие, как за­вершенность и автосемантия отрезков текста, а также выделенные И.Р. Гальпериным позднее письменную форму и наличие заголов­ка, и отметила, что «текст всегда должен рассматриваться как итог речемыслительной деятельности его создателя (говорящего, авто­ра, источника), выполняющего особый замысел в его направлен­ности на определенного слушателя (читателя) и т. п. 

В то же время в Лингвистическом энциклопедическом словаре, как и позднее в работе Е.С. Кубряковой, связность и цельность определяются как два основных свойства текста. Эти параметры характери­зуют собственно синтаксические особенности текста. Именно они позволяют выделять такие текстовые единицы, как ССЦ. Л.Г. Бабенко отнесла этот аспект характеристики к структурной организации текста.

Интересной представляется интерпретация текста Т.В. Шмелевой через метафору тканья: «если текст соткан, то в нем должна быть основа, уток и узор», «устройство текста определяется соединением двух обязательных составляющих – тематической основы и рематического утка, а также факультативного в плане выражения авторского узора». Тематическая основа текста определена автором как особая нить, которую составляют темы высказываний, рематический уток составляют последовательности рем высказываний, из которых состоит текст, а авторский узор – словесные проявления авторского присутствия в тексте (экспликация фигур автора и адресата, метатекст, авторские оценки).

 

2. Текстовые категории

 

Параметры, характеризующие текст, И.Р. Гальперин назвал текстообразующими грамматическими категориями и разделил их на содержательные и формально-структурные. Все эти категории получают свои конкретные формы реализации: категория информативности реализуется в повествовании, описании, рассуждении; категория интеграции выражается в формах подчинения одних частей текста другим, в стилистических приемах, в синонимических повторах и др.; категория ретроспекции выражается как композиционными, так и лексическими средствами. Этот путь во многом продолжен Л.Г. Бабенко, которая, кроме двух универсальных категорий – целостности и связности, дает список из 9 категорий, обеспечивающих целостность текста: информативность, интегративность, завершенность, хронотоп, категории образа автора и персонажа, модальность, эмотивность и экспрессивность; из двух категорий, определяющих связность текста, – ретроспекцию / проспекцию, членимость.

По отношению к описанию структурной организации текста целесообразно говорить о свойствах связности и целостности. Е.И. Диброва выделила в качестве фундаментальной текстовой категории связность; она обеспечивает принцип после­довательности повествования, а человеческое сознание, по мне­нию автора, выработало стандарты текстообразования как в обла­сти развития мысли, так и в области ее формы. С этим перекли­каются и идеи Л.Г. Бабенко, выделившей в качестве универсальных категорий текста целостность (план содержания) и связность (план выражения).

Наряду с текстовыми категориями, определяющими структур­ную организацию текста, выделяют категории, формирующие смысл текста. При выделе­нии разного количества текстовых категорий лингвисты из всех семантических компонентов вершиной иерархии признают ин­дивидуально-авторскую концепцию мира, а репрезентанты ка­тегории персональности (автор и персонаж) называют антропоцентрами. Пространство и время выполняют координирующую и моделирующую функции, сопрягаемые с категорией образа ав­тора. Итак, при анализе текстообразующих составляющих линг­висты практически едины в выделении понятий человек – вре­мя – пространство.

Можно ли их определить как текстообразующие категории? С каким свойством текста они соотносятся? Ответ на этот вопрос можно дать, условно проводя параллель между категориями пред­ложения и текста. 

Аналогичное предикативности свойство текста можно было бы определить как дискурсивность, т. е. соотнесенность текста с жиз­ненной ситуацией. Дискурс же в этом случае – аспект характерис­тики самой познаваемой человеком действительности, поэтому говорят о политическом дискурсе, дискурсе спора и т.д. На осно­ве этого общего свойства фактически и давалась функциональная классификация различных текстов: соотнесенность с виртуальной реальностью – художественный текст, соотнесенность с социаль­ной деятельностью человека – публицистический текст, с право­вой регуляцией общественной жизни – текст официально-дело­вой, с научной деятельностью – научный текст, соотнесенность с ситуацией непосредственного общения – разговорные тексты. Это и есть погруженность текста в жизнь, т.е. дискурс по Ю.С.Сте­панову.

 

3. Сложное синтаксическое целое как единица текста

 

В середине XX в. начался поиск больших, чем сложное предложение, синтаксических единиц. После создания типологии сложного предложения встал вопрос о группировках предложений в тек­сте, о принципах организации таких соединений, так как стало очевидным, что реальные предложения употребляются в составе определенного текста, включаясь в более сложные текстовые еди­ницы. В качестве структурной единицы текста Н.С. Поспелов в работе 1948 г. «Проблема сложного синтаксического целого в русском языке» предложил сложное синтаксическое целое (ССЦ).

ССЦ – структурно-смысловая единица текста, представляющая собой объединение самостоятельных предложений на основе общ­ности раскрываемой темы, характеризующаяся формальными средствами связи предложений между собой: грамматическими (союзы и их аналоги, видовременные формы сказуемых) и лексическими (повторы, синонимические замены, лексические скре­пы) показателями. Например, тема 1-го сложного синтаксического целого, открывающего рассказ А. Чехова «Розовый чулок», – описание непогоды, 2-го, следующего за ним, – настроение пер­сонажа: (1) Пасмурный, дождливый день. Небо надолго заволокло тучами, и дождю конца не предвидится. На дворе слякоть, лужи, мокрые галки, а в комнатах сумерки и такой холод, что хоть печи топи. (2) Иван Петрович Сомов шагает по своему кабинету из угла ч угол и ворчит на погоду. Дождевые слезы на окнах и комнатные сумерки нагоняют на него тоску. Ему невыносимо скучно, а убить время нечем... Газет еще не привозили, на охоту идти нет возмож­ности, обедать еще не скоро. Внутри каждого ССЦ смысловая связь предложений поддерживается или повторами однокоренных (дождь, дождливый), связанных по смыслу с темой непогоды (сляткоть, лужи, мокрые) – в 1-м ССЦ, или словами и фразеологизмами, обозначающими состояние скуки и раздражения – во 2-м ССЦ.

Определение данной единицы является в отечественном языкознании дискуссионным: с одной стороны, остаются конкурирую­щими термины «ССЦ» и «СФЕ» (сверхфразовое единство), с другой, дискуссионен вопрос о границах и статусе данной единицы. 

Сложные синтаксические целые формируют текст, связь между предложениями в их составе обеспечивает главный признак текста – связанность.

В результате изучения синтаксиса текста, начавшегося в 70 – 80-е гг. XX в., лингвисты пришли к выводу, что коммуникативная автономность предложения относительна: в полной мере его по­тенциал реализуется в тексте, а между самостоятельными предло­жениями в тексте существуют связи, соотносимые со связями в сложном предложении. Так, наряду с уровнем предложения был выделен уровень текста. Это привело к включению ССЦ в число единиц синтаксиса, что нашло отражение и в современной учеб­ной литературе.

Итак, в настоящее время можно выделить единицы трех синтаксических уровней: докоммуникативного (номинативного), уров­ня предложения и уровня текста.

Главные признаки ССЦ – 1) тематическое единство предложений и 2) специальные способы связи самостоятельных, интонационно законченных предложений друг с другом.

Структурными средствами связи самостоятельных предложений в составе сложного синтаксического целого являются союзы в присоединительном значении, анафорически употребленные местоимения и наречия; использование повторов, синонимических замен; обстоятельственные сочетания в роли детерминантов, модальные слова, порядок слов, соотнесенность видовременных форм глаголов, неполнота коммуникативно-слабых предложений, порядок слов, соотнесенность актуального членения предложений; существенную роль играет и общее интонационное оформление.

В смысловом отношении ССЦ характеризуется лексической преемственностью, широтой охвата содержания излагаемой темы, вплоть до полного ее раскрытия (каждое из последующих звеньев сложного синтаксического целого расширяет и развивает содержание предыдущих).

Перечисленные формально-грамматические средства межфразовой связи не обязательно должны присутствовать в каждом ССЦ в полном объеме. Избираются то одни средства связи, то другие; то строго и последовательно однотипные, то в различных комбинациях друг с другом,

т. е. «организация сложного синтаксического целого не является стабильной». Но в каждом конкретном случае смысловая объединенность частей абсолютно обязательна.

Вот пример ССЦ: Итак, может быть, не полностью, а, как говорят, «в первом приближении», мы все-таки разобрались, что такое робот. Во-первых, это искусственно созданная система (в отличие от живых организмов, в том числе выращенных с тем или иным искусственным вмешательством). Во-вторых, это система, способная достаточно самостоятельно выполнять те или иные полезные для человека функции. Наконец, в-третьих, – система, адекватно реагирующая на изменение окружающих обстоятельств, причем степень восприятия ею внешнего мира (а следовательно, и диапазон возможных реакций) относительно велика.

Это ССЦ отличается смысловой завершенностью (второе, третье и четвертое предложения последовательно раскрывают явление, названное в первом предложении). Кроме смысловой объединенности, предложения в составе этого целого имеют и другие показатели сочетаемости друг с другом: лексическая преемственность с повтором (робот – это искусственно созданная система; это система, способная..., система, адекватно реагирующая...), скрепляющие предложения вводные слова (во-первых, во-вторых, наконец, в-третьих); параллелизм строения трех последних предложений, последовательно подключаемых к первому; интонационная связанность и завершенность.

Очень характерны для ССЦ присоединительные связи, последовательно осуществляемые при соединении отдельных конструкций, часто парцеллированных: Он один в своей комнате, но вместе с ним сейчас люди, до боли знакомые, родные, близкие, хорошие и добрые. И другие люди, злые, ненавистные, бездушные. И еще «тропинка, вдоль которой курчавилась мята, наливалась темными гроздьями ежевика, а позднее, когда наступает осень, выстроившиеся вдоль арыка орехи засыпали ее желтыми листьями». И маленькая деревушка на левом берегу Аракса, у подножия невысокого холма. И трудные воспоминания суровых военных лет. Мир детства писателя. Мир, который всегда с ним, где бы он ни был – в огромной Москве, в шумном Баку или в различных поездках по стране (газ.).

ССЦ может строиться и без специальных связующих элементов, лишь на основе лексической преемственности, синонимических и лексических повторов, общности временного плана. Например: Прислушайтесь хорошенько, стоя в лесу или среди пробудившегося цветущего поля, и, если у вас сохранился чуткий слух, вы непременно услышите чудесные звуки земли, которую во все времена люди так ласково называли матерью-землею. Будь это журчание весеннего ручейка или нахлест речных волн на береговой песок, пение птиц или гром отдаленной грозы, шелест цветущих луговых трав или треск мороза в зимнюю ночь, трепетание зеленой листвы на деревьях или треск кузнечиков у протоптанной луговой тропинки, взлет жаворонка и шум хлебных колосьев, тихое порхание бабочек, – все это бесчисленные звуки земли, слышать которые люди городские, оглушенные шумом машин, отвыкли. Тем радостнее такому человеку, еще не совсем утратившему чувство родной природы, побывать в лесу, на реке, в поле, набраться душевных сил, которые, быть может, всего нам нужнее (И. Соколов-Микитов.).

Большую роль в структуре ССЦ играет первое предложение – зачин.   С.Г. Ильенко выделены начальные компоненты ССЦ: 1) именительный темы  2)  инфинитив темы, 3) вопросительные предложения, например: Ах, весна, весна!  Все дело, верно, в том, что происходил весь этот вздор весною (И. Бунин). Быть художником …Без горького, постоянного труда не бывает художников ..., а трудиться, думал я, глядя на его мягкие черты, слушая его неспешную речь, – нет! Трудиться ты не будешь, сжаться ты не сумеешь (И. Тургенев). Но для чего служат растению его яркие лепестки, его запах, медоносные железки? С первого взгляда значение их исключительно эстетическое (К. Тимирязев).

Н.Д. Зарубина выделяет коммуникативно сильные предложения в качестве инициальных компонентов ССЦ. Их структура отличается большим многообразием. Они распространены в текстах всех стилей речи.

Инициальное предложение «дает» тему ССЦ, которая раскрывается последующими компонентами единства. В структурном отношении первое предложение строится свободно и вполне самостоятельно. Зато все последующие оказываются структурно связанными (порядок слов, видовременные формы глаголов, интонация и, отчасти, лексический состав подчинены предложению-зачину).

Пример: Все леса хороши с их грибным воздухом и шелестом листьев. Но особенно хороши горные леса около моря. В них слышен шум прибоя (К. Паустовский). Зачин – первое предложение, основная тема сообщения. Назначение второго предложения – передать противительно-выделительные отношения (связь осуществляется посредством сочетания но особенно). Третье предложение обосновывает второе (показатель связи – местоименный повтор в них, замещающий субстантивное словосочетание горные леса около моря). Кроме лексико-синтаксических показателей связи (особенно хороши, в них), имеются и собственно синтаксические, в первую очередь – союз но и порядок слов: во втором и третьем предложениях сказуемое предшествует подлежащему, что предопределено структурой первого предложения. Предложения объединяются по способу цепной связи.

Выделение ССЦ на основе семантико-структурной объединенности отдельных предложений отнюдь не свидетельствует, что любой текст четко и последовательно членится на сложные целые и потому представляет собой сумму таких единиц. Сложные целые могут сочетаться с отдельными предложениями, простыми и сложными. Сочетание и различные комбинации этих единиц подчинены логико-смысловой структуре текста. Семантико-структурная объединенность сложного целого как раз и проявляется в результате такого сочетания, когда отдельные предложения, занимая в тексте самостоятельную позицию, не включаются ни в одно из сложных целых.

 

4. Виды связи предложений в тексте

 

Структурным аспектом описания ССЦ является характеристика межфразовых связей – цепной и параллельной.

ССЦ могут быть однородного и неоднородного состава. Между однородными предложениями в составе единств обнаруживается параллельная связь, между неоднородными – цепная (последовательная). Параллельно связанные предложения автосемантичны (т.е. сами по себе знаменательны, самостоятельно оформлены без лексико-грамматической связи с предшествующими предложениями); предложения, последовательно связанные, синсемантичны (тесно спаянные предложения, которые, будучи изолированными, лишаются способности самостоятельного употребления, поскольку в них есть лексико-грамматические показатели связи с предшествующими предложениями).

При параллельной связи в предложениях имеется перечисление, сопоставление или противопоставление; в них обычно наблюдается структурный параллелизм. Назначение таких сложных целых – описание ряда сменяющихся событий, действий, состояний, картин. Например: Буря бушевала над Петербургом, как возвращенная молодость. Редкий дождь хлестал в окна. Нева вспухала на глазах и переливалась через гранит. Люди пробегали вдоль домов, придерживая шляпы. Ветер хлопал черными шинелями. Неясный свет, зловещий и холодный, то убывал, то разгорался, когда ветер вздувал над городом полог облаков (К. Паустовский). Здесь каждое предложение знаменательно, так как их лексическое наполнение вполне самостоятельно (нет ни слов-указателей; ни слов, вмещающих в себя и обобщающих собой значение целых конструкций; ни слов –«представителей» другой конструкции и т.д.). Объединяющим началом всех этих отдельных предложений является логико-смысловое единство –соотношение общего (буря бушевала) и частного (Нева вспухала...; Люди пробегали...; Ветер хлопал...; Свет то убывал, то разгорался...) в описании картины. Из структурных показателей объединения можно назвать лишь параллелизм строения предложений (двусоставность, одинаковый порядок расположения членов предикативной основы – подлежащего и сказуемого), а также совпадение видовременных форм глаголов-сказуемых (бушевала, хлестал, вспухала, пробегали, хлопал, убывал, разгорался, вздувал). По тому же типу построено и следующее сложное целое: Зимой в Вильно гремели балы. Паркеты дрожали от танцев, сияли под потолками тяжелые люстры, звенели шпоры. Ветер от шелковых шлейфов холодил ноги старикам, глядевшим на танцы из кресел. Крепостные музыканты надрывались на хорах, выдувая из флейт и кларнетов бешеные темпы мазурки (К. Паустовский).

При цепной связи (наиболее распространенной) части предшествующих предложений повторяются в последующих или используются их указатели – местоимения, местоименные наречия и т.д. Предложения как бы цепляются одно за другое, последующее подхватывается предыдущим и тем самым осуществляется развертывание мысли, ее движение. Каждое отдельно взятое предложение (обычно кроме первого) синсемантично, так как не способно в нетрансформированном виде к самостоятельному употреблению и свои коммуникативные качества получает лишь в тесном контакте с другими предложениями. Например: Стеклянные корабли пенили воду. Ветер трубил в их снастях. Этот звук незаметно переходил в перезвон лесных колокольчиков (К. Паустовский).

Параллельная и цепная связь могут совмещаться в пределах одного сложного целого, образуя смешанный тип: Падавший снег останавливался и повисал в воздухе, чтобы послушать звон, лившийся ручьями из дома. А Золушка смотрела, улыбаясь, на пол. Около ее босых ног стояли хрустальные туфельки. Они вздрагивали, сталкиваясь друг с другом, в ответ на аккорды, долетавшие из комнаты Грига (К. Паустовский). Между первыми двумя – параллельная связь, далее предложения присоединяются по способу цепной связи.

 

5. Абзац, его композиционно-стилистическая роль в тексте 

 

Абзац – это часть текста между двумя отступами, или красными строками. Абзац отличается от сложного синтаксического целого тем, что он не является единицей синтаксического уровня. Абзац – это средство членения связного текста на композиционно-стилистической основе.

Функции абзаца в диалогической и монологической речи различны: в диалоге абзац служит для разграничения реплик разных лиц, т.е. выполняет чисто формальную роль; в монологической речи – для выделения композиционно значимых частей текста (как с точки зрения логико-смысловой, так и эмоционально-экспрессивной). Функции абзаца тесно связаны с функционально-стилевой принадлежностью текста и его стилистической окрашенностью, вместе с тем отражают и индивидуально-авторскую особенность оформления текста. В частности, средний объем абзацев часто зависит от манеры письма.

Абзац и ССЦ – это единицы разных уровней членения, так как основания их организации различны (абзац не имеет особого синтаксического оформления в отличие от сложного синтаксического целого), однако это единицы перекрещивающиеся, функционально соприкасающиеся, поскольку обе они играют семантико-стилистическую роль. Именно поэтому абзац и ССЦ могут в своих частных проявлениях совпадать, соответствовать друг другу.  Но совпадение это не обязательно потому, что абзац композиционно организует текст, он выполняет не только логико-смысловую функцию, но и выделительную, эмоционально-экспрессивную. Кроме того, абзацное членение текста в большей мере субъективно, нежели синтаксическое, более зависит от индивидуальности пишущего. Поскольку абзац может подчеркнуть эмоционально-экспрессивные качества текста, он способен разорвать единое сложное синтаксическое целое. Особенно это свойственно художественным текстам в отличие от научных, где совпадений между сложным синтаксическим целым и абзацем гораздо больше, так как они всецело ориентированы на логическую организацию речи.

Границы абзаца и ССЦ могут не совпадать: в абзац может быть вынесено одно предложение (и даже часть предложения, например в официально-деловой литературе: в текстах законов, уставов, дипломатических документов и т.д.), а ССЦ – это, как правило, минимум два предложения (чаще – больше двух); в одном абзаце может быть два и более сложных синтаксических целых, когда отдельные микротемы связываются друг с другом. Вот примеры:

1) сложное синтаксическое целое разорвано абзацем:

Надо бы остановиться, войти в избу, увидеть сумрак, блеск смущенных глаз – и снова ехать дальше в шуме сосен, в дрожании осенних осин, в шорохе крупного песка, сыплющегося в колею.

И смотреть на птичьи стаи, что тянут в небесной мгле над Полесьем к темному югу. И сладко тосковать от ощущения своей полной родственности, своей близости этому дремучему краю (К. Паустовский);

2) в одном абзаце – три сложных синтаксических целых:

Ночь была августовская, звездная, но темная. Оттого, что раньше я никогда в жизни не находился при такой исключительной обстановке, в какую попал случайно теперь, эта звездная ночь казалась мне глухой, неприветливой и темнее, чем она была на самом деле. // Я был на линии железной дороги, которая еще только строилась. Высокая, наполовину готовая насыпь, кучи песку, глины и щебня, бараки, ямы, разбросанные кое-где тачки, плоские возвышения над землянками, в которых жили рабочие, –весь этот ералаш, выкрашенный потемками в один цвет, придавал земле какую-то странную, дикую физиономию, напоминавшую о временах хаоса. Во всем, что лежало передо мной, было до того мало порядка, что среди безобразно изрытой, ни на что не похожей земли как-то странно было видеть силуэты людей и стройные телеграфные столбы, те и другие портили ансамбль картины и казались не от мира сего. // Было тихо, и только слышалось, как над нашими головами, где-то очень высоко, телеграф гудел свою скучную песню (А. Чехов).

В тех случаях, когда абзацное членение ведется по логико-смысловому принципу, очень важная роль отводится первому предложению абзаца, оно является определенной вехой в раскрытии темы описания (как предложение-зачин в сложном синтаксическом целом). Если стянуть все первые предложения абзацев и опустить все остальные звенья, то получится сжатый, емкий по содержанию рассказ, без детализирующих описаний.

Вот, например, первые предложения абзацев одного из отрывков очерка К. Паустовского «Рувим Фраерман»:

Батумская зима 1923 года ничем не отличалась от обычных тамошних зим.

На раскаленных мангалах шипела баранина. Дожди шли с запада.

Вода хлестала из водосточных труб без перерыва по нескольку суток.

В такую вот зиму я познакомился в Ботуме с писателем Фраерманом.

Я работал тогда в Батуме в морской газете «Маяк» и жил в так называемом «Бордингаузе» – гостинице для моряков.

Я часто встречал на улицах Батума низенького, очень быстрого человека со смеющимися глазами.

Я не знал, кто этот человек, но он нравился мне своей живостью и прищуренными веселыми глазами.

Вскоре я узнал, что это батумский корреспондент Российского телеграфного агентства – РОСТА и зовут его Рувим Исаевич Фраерман.

Как видим, эти предложения передают основное содержание текста, причем пропуски даже не ощущаются, так как здесь заключена логико-смысловая канва текста. Это бывает только в случаях совпадения сложных   целых и абзацев: первые предложения абзацев поэтому и составляют канву повествования, что являются одновременно и первыми предложениями сложных синтаксических целых, т.е. зачинами, которые обобщают или объединяют содержание последующих компонентов сложных синтаксических целых.

При иной функции абзаца (в абзацах с эмоциональной нагрузкой) меняется и роль первых предложений. Такие абзацы построены по другому принципу: с их помощью не определяется логико-смысловая канва повествования, а подчеркиваются эмоционально-экспрессивные качества текста. Это прежде всего свойственно таким абзацам, которые членят единое сложное целое. Первые предложения таких абзацев в сочетании друг с другом лишены логической последовательности и тематической завершенности.

Экспрессии служат абзацы в следующем тексте, где абзацам соответствуют все компоненты одного сложного синтаксического целого:

Что же касается «Скифов», то я их признавал полностью, не только восхищаясь ими, но испытывая нечто вроде подлинного священного ужаса при чтении этих пророческих тяжеловесных ямбов, сохранивших власть над моей душой и над моим воображением до сегодняшних дней.

Все было в них согласно с моим тогдашним представлением о судьбах России, все находило во мне отзвук.

... «И дар божественных видений... и острый галльский смысл, и сумрачный германский гений».

В особенности дар божественных видений (В. Катаев).

Абзац может играть роль смыслового акцента. Повышенной экспрессией, стремлением передать значительность эмоционального состояния вызывается отделение последней части в тексте:

Григ думал так и играл обо всем, что думал. Он подозревал, что его подслушивают. Он даже догадывался, кто этим занимается. Это были синицы на дереве, загулявшие матросы из порта, прачки из соседнего дома, сверчок, снег, слетавший с нависшего неба, и Золушка в заштопанном платье.

Каждый слушал по-своему (К. Паустовский).

 

6. Период

 

ССЦ и МСП могут быть особым образом организованы и представлять собой период (лат. periodos – круг; переносно – «закругленная», замыкающаяся речь). Чаще всего период – этосложное предложение, гармоничное по своей синтаксической структуре, резко распадающееся на две части, с последовательным перечислением однородных синтаксических единиц в каждой (или одной) из этих частей. Предложения, построенные в виде периода, составляют речь периодическую, в отличие от речи обычной, отрывистой. Периодическая речь характеризуется плавностью, музыкальностью, ритмической стройностью. Со стороны содержания период отличается большой полнотой и законченностью выражения мысли, он развертывает и оформляет сложную аргументацию. Из-за этих качеств период особенно широко используется в художественной литературе и в ораторской речи (в публицистике).

Интонационное оформление периода определенно и неизменно: постепенное нарастание тона вначале, затем глубокая пауза и понижение тона. В соответствии с этим первая часть периода называется повышением, вторая – понижением. Части периода построены по принципу параллелизма: в них, как правило, повторяются союзы, союзные слова, повторяются и порядок слов, и формы глаголов-сказуемых. В больших периодах повышение и понижение могут прерываться паузами меньшей длительности, образуя члены периода.

В виде периода может быть построено многочленное сложноподчиненное предложение с первой вводящей частью – протазисом (англ. protasis) и второй, заключающей, – аподозисом (англ. apodosis). Чаще всего перечисление однородных придаточных (с параллельной структурой) предшествует главной части (или главным). Например: Если зашумела старая листва под ногой, если закраснелись веточки разные, если вербы развернулись, если заговорили деревья разных пород ароматом своей коры, –то, значит, есть в березах движение, и нечего портить березу (М. Пришвин).

         Пример поэтического периода:

Но если сам, презренной клеветы 

Ты про него невидимым был эхом;  

Но если цепь ему накинул ты

И сонного врагу предал со смехом,

И он прочел в немой душе твоей /

Все тайное своим печальным взором, –

Тогда ступай, не трать пустых речей –

Ты осужден последним приговором (А. Пушкин)

Сложноподчиненное предложение в форме периода может иметь и несколько иную организацию: одна придаточная вначале, до паузы, и затем перечисление однотипно построенных главных:

Чем чаще празднует лицей 

Свою святую годовщину

– Тем робче старый круг друзей

В семью стесняется едину,

Тем реже он; тем праздник наш

В своем веселии мрачнее,

Тем глуше звон заздравных чаш

И песни наши тем грустнее (А. Пушкин)

В форме периода может быть построено МССП и МБСП. Как правило, однотипные по строению, перечисляющиеся части периода (с повторяющимися сочинительными союзами) предшествуют второй части периода, имеющей обобщающее значение или своеобразное значение итогового заключения:

То за две комнаты от меня быстро проговорит что-нибудь в бреду моя дочь Лида, то жена пройдет через залу со свечой и непременно уронит коробку со спичками, то скрипнет рассыхающийся шкап, или неожиданно загудит горелка в лампе – все эти звуки почему-то волнуют меня (А. Чехов).

Я опущусь на дно морское,

Я полечу за облака,

Я дам тебе все, все земное –

Люби меня (М. Лермонтов)

В виде периода может быть организовано и ССЦ: Если сказать, что в каждой капле горит по солнцу, значит ничего не сказать о сверкании росного утра. Можно, конечно, с тщательностью выписать, как одни капли мерцают глубокой зеленью, другие чисто кровавого цвета, третьи – матово светятся изнутри, четвертые – молочно-голубые, пятые белые, как молоко, но просвеченные огненной искрой. Можно написать, как это разноцветное горение сочетается с синевой, желтизной, розовостью, лиловостью и белизной луговых цветов…  Можно написать, какой яркий темный след остается, если пройти по седому росному лугу, и как красив, осыпанный росой, в лучах солнца обыкновенный хвощ, и многое, многое другое. Но нельзя передать на словах того состояния души и тела, которое охватывает человека, когда он ранним утром идет по росистому цветущему лугу (В. Солоухин).

В этом большом по объему отрывке, хотя он и не представляет собой единого цельного предложения, налицо все особенности периода: постепенное, все усиливающееся нарастание интонации от одной части периода к другой (можно выписать, можно написать, можно рассказать, можно написать), затем глубокая пауза и резкое понижение тона со слов но нельзя и до конца фразы.

Рассмотрение разных видов периода приводит к выводу, что период – это явление не столько структурно-синтаксическое, сколько композиционно-стилистическое, хотя некоторые специфические синтаксические качества как особо организованной единицы, безусловно, ему присущи: это параллелизм строения частей, строгий порядок их расположения, совпадение форм основных сказуемых и их видовременных планов, четкость и неизменность интонационного оформления. И все же наиболее существенны его стилистическое свойства, что позволяет считать его стилистико-синтаксической фигурой. Период отличается эмоциональной насыщенностью, лирической или публицистической напряженностью, гармоничностью и музыкальностью и потому свойствен обычно речи приподнятой и экспрессивной, независимо от того, прозаическая она или стихотворная. 

Многие поэтические произведения целиком построены в виде развернутого периода, который в таком случае используется как художественно-композиционный прием. Примером может служить стихотворение М.Ю. Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива»:

 

Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;

 

Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;

 

Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, –

 

Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, –
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога.

 

Практическое занятие №15. Синтаксис текста